Закончив трапезу едва,
Спешил к друзьям на ужин…
Писатель, острый на слова,
Любил, чрезмерно, кушать.
Свой вес ему ходить мешал,
С трудом передвигался.
Подчас и тяжело дышал.
Порою задыхался…
Чревоугодие – порок!
Об этом сам он знал.
Когда же, вспомнить так не смог,
Таким, бедняга, стал.
А, коль талантливый пиит,
Тут – зависть "на хвосте".
Завистник каждый норовит
Напомнить о беде.
Вот, как-то, в обществе одном,
(Где хор цыганский пел),
Сидел герой наш за столом
И много, много ел.
С пирожным ягодным в руке,
Вверх задирая нос,
Стоял и кушал человек,
Задав ему вопрос:
«Творенья Ваши хороши.
В них философский труд.
И похохочешь от души,
И слёзы потекут.
О, как же хочется, мил-друг,
Услышать мудрый глас:
Чем отличается в миру --
Животное от нас?»
На стол салфетку положил.
Ответил франту так:
«На свете, чай, не мало жил,
Но, право, Вы чудак.
Не обойдёшь, наверняка,
Накрытого стола.
Сидим-едим, чтобы рука
Взять окорок могла.
И в торжестве – застолье.
Животное, во все века --
Ест, не иначе, стоя!»
Комментарий автора: Случай произошёл с баснописцем И.Крыловым.
Автор пощадил читателя и заменил слово "скотина" на "животное"(прим.автора)
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
3) Жизнь за завесой (2002 г.) - Сергей Дегтярь Я писал стихи, а они были всего лишь на бумаге. Все мои знаки внимания были просто сознательно ею проигнорированы. Плитку шоколада она не захотела взять, сославшись на запрет в рационе питания, а моё участие в евангелизациях не приносило мне никаких плодов. Некоторые люди смотрели на нас (евангелистов) как на зомбированных церковью людей. Они жили другой жизнью от нас и им не интересны были одиночные странствующие проповедники.
Ирина Григорьева была особенной. Меня удивляли её настойчивые позиции в занимаемом служении евангелизации. Я понимал, что она самый удивительный человек и в то же время хотел, чтобы она была просто самой обыкновенной девушкой. Меня разделяла с ней служебная завеса. Она была поглощена своим служением, а я только искал как себя применить в жизни и церкви. Я понимал, что нужно служить Богу не только соответственно, не развлекаясь, но и видел, что она недоступна для меня. Поэтому в этом стихе я звал её приоткрыть завесу и снять покрывало. Я хотел, чтобы она увидела меня с моими чувствами по отношению к ней и пытался запечатлеть состояние моего к ней сердечного речевого диалога, выраженного на бумаге. Но, достучатся к ней мне всё никак не удавалось.
